« НазадИз цикла "На Дону" 23.12.2015 14:40
*** Ничего мне не нужно, Только этот покой Тихой рощицы дружной На холме за рекой.
Гулкий звон колокольный Да тоскующий шлях. В светлый праздник престольный Крестный ход на полях.
Ничего мне не надо: Ни солёных морей, Ни седых водопадов, Ни чужих алтарей, -
Кроме сини атласной Этих ласковых вод, Кроме песни согласной, Что над Доном плывёт.
И в степи бесконечной Серебра ковылей, И молитвы сердечной О Донщине моей.
****
Дон, как медленно время текло на твоих берегах, На твоих меловых, ослепительно-белых горах. Как причудлив узор был колосьев зелёных осок, Как струился в ладонях горячий и влажный песок. Как закат полыхал, будто в небе жарки расцвели, Как клонились в степи на душистом ветру ковыли. И как праздничным днём раздавался повсюду окрест Над рекой тихоструйной призывный густой благовест. Разносился над взгорьем, простором речным далеко - Как дышалось свободно! Как в храме молилось легко!
***
Детство наше – Берёзовый лог Даль степи, где полыни шелка, Духовитый и влажный чуть стог, Небо и – облака, облака…
Через ерик мосток кружевной. Тень прибрежных черёмух и верб. Весь наполнен босой детворой Бережок изогнутый, как серп.
Стаи чаек и стайки детей. Шум и гам. И волна катерка. Крик и смех, и ещё голубей Небо, и – облака, облака…
***
И вода, и лесок, и раздолье Плодоносных садов за рекой… Только певчих лесных богомолье Нарушает безмолвный покой.
Над рекой золотой, над листвою В синих сумерках отблеск зари. И кружат над моей головою, Огневые кружат сизари.
И плывёт мне навстречу чуть зримо Светлый ангел меж тёмных ветвей. И – молитвенник неутомимый – Славит Бога, поёт соловей…
***
Уезжают друзья, кто в Тунис, кто в Непал. На Гавайи. Последнее всё продают. Даже с Вёшенской Славка недавно сказал: «Уезжаю, жаль, там соловьи не поют».
Он руками развёл: «Не поют соловьи… И наш лес не растёт, но зато есть сандал. И сирень не цветёт. Там деревья свои…» Он задумался снова, опять помолчал.
И уехал. Оставил подворье своё Да осокорь у дома, что сам посадил. Засыхает осокорь, ветшает жильё. Оседает колодец, что Славка срубил.
Но приходит весна, распускается сад, Зацветает сирень за двором у скамьи. И за домом, где зелень прохладных левад, Как поют соловьи… Как поют соловьи!
На заброшенном хуторе.
Он откуда взялся этот дед?
***
Сгорая понемногу, жаркий день Ещё томится в бархатном кафтане, И солнце в алой шапке набекрень В степи присело на седом кургане
Лишь на минутку. Миг – и темнота. Тут главное успеть найти дорогу. Бежишь, боишься каждого куста И кажется, умрёшь сейчас, ей-богу.
Всё ближе речка – вон за тем холмом, И вот обрыв под старою ветлою… Глядишь с него в безмолвии немом, Как в горизонт уходит Дон стрелою.
Как мирно спит уставший катерок, Как звёзды дремлют чутко в сонной речке. Внизу – костра призывный огонёк И отзывается ему моё сердечко.
И чувствуешь, что было так всегда, И хочется, чтоб это было вечно: И лунная дорожка, и вода, И огонёк, и свежий ветер встречный.
***
В загадочных глубинах тех времён, Где юности таинственное лоно, Вдруг бухнет радостно и звонко: «Дон-н-н!» Старинной церкви колокол над Доном.
Поднимется из леса солнца круг, Рассыплет своё щедрое сиянье, И оживёт река, проснется луг, Послышится кукушки кукованье.
Невидимые глазу соловьи Вдруг отзовутся, благовесту вторя, И столько в сердце трепетной любви Откроется к звенящему простору.
Увидишь Дон: высокою волной - Донской ли? Или неба голубого? - Нахлынут вдруг блаженство и покой, И прочь уйдёт мятежная тревога.
Услышишь: «Дон-н-н!» - и дышится легко, И кажется, что вот он, по соседству, Тот край земли, который далеко, Но сердце так доверчиво, как в детстве.
И память вновь уводит в даль времён Дорогой звонно-звонкой, бесконечной. И снова я бегу на Тихий Дон Девчонкой быстроногой и беспечной.
Ночь на Дону
Солнце село за холмом, Всё вокруг объято сном. Тихо-тихо Дон течёт – Волны все наперечёт.
А кругом такая тишь! Вербы спят, уснул камыш. Спит безлюдный лунный шлях, Ветерок затих в ветвях.
В балках сыро и свежо. Воздух густ, хоть режь ножом. А на берегу - теплынь - Дон прогрелся до глубин.
И куда не кинешь взор - Всеобъемлющий простор: Гладь воды, дыханье волн. Даль дорог и даль времён.
В донской степи Голубое небо, в пояс травостой.
В степи Вольный ветер, шелко'вый цвет,
В станице Голубинской.
Лето. Полдень. Открытая взору Голубинская церковь. Простор. Не спеша, поднимаемся в гору. Лес на солнце горит, как костёр.
Мимо церкви, погоста, крылечек, Крытых шифером низеньких хат, Мы идём мимо стада овечек, Мимо рыжих коров и телят.
Нас встречает донская станица Меловыми отрогами гор. Голубинка, ты, как голубица, Будто вылетела на угор.
Называют тебя по старинке. Кто такое название дал? То ли голуби, то ли глубинка, То ль в Дону голубая вода.
Мы, конечно, устали немного, Но к реке привела, наконец, Нас трава, что растёт вдоль дороги, Богородская травка – чабрец.
Вот и Дон. На речном мелководье Густо всё заросло камышом. И такое безлюдье в природе, Хоть купайся почти нагишом.
Вот и прежнее наше местечко, Нас встречает весь розовый клён… Для кого-то обычная речка, А для нас – славный батюшка Дон.
В балке у Дона Рогоз и осока, да светлый родник В корнях задремавшего клёна. Да чей-то небесно-тоскующий лик На самом краю небосклона. Послышится: что-то негромко шуршит В овражке с заросшим болотцем. Почудится: кто-то незримый стоит Над брошенным старым колодцем. Назад, без оглядки, скорее, скорей! По тропке на холм крутобокий. И над головой – караван журавлей, И звон колокольный далёкий… Старый хутор.
В моей душе есть малый уголок, В котором я храню свою Россию. Глаза закрою – дальний хуторок, Травой заросший шлях и Дон мой синий.
Там под горячим солнцем золотым Горят, не гаснут свечки тополей. На меловых горах ковыльный дым. И тишина лазоревых полей.
Куда ни глянь – курганы да поля. Не слышится с горы протяжный мык. К земле, седой от рос и ковыля, Забытый, заржавевший плуг приник.
И память вновь дорогою спешит К забытой хате, брошенной давно. И, кажется, вот-вот заголосит Проёмом черным ветхое окно.
На оставленном хуторе Ни кола, ни двора, Ни куриного пера… Ни хожалой тропинки, Ни жнивья, ни скирды, Ни мелькнувшей косынки. И безмолвны сады.
Редких мальв хороводы Да замшелый плетень. Здесь бурьян верховодит, Заглушая сирень.
У заросшей полянки, Где глухой буерак, Старых хаток останки Сползают в овраг.
Вдалеке гурт овечек. Старый сруб с журавцом. Да пастух чужеречий Со своим жеребцом.
Нет работы крестьянской, Не шумит детвора. Ни души христианской, Ни кола, ни двора…
На Дону
Ласковый речной песочек С детства каждому знаком. Хорошо поближе к ночке, Прихватив с собою дочку, По прохладному песочку Пробежаться босиком. Хорошо в речной водице По колено побродить. Подставляя ветру лица, Серебристую плотвицу С баржи удочкой ловить. Хорошо бежать трусцою С тонкой веточкой-вербой. И, устав, идти с ленцою Сонной тропкой луговою Потихонечку домой.
Осень на хуторе
Я снова вижу хуторок казачий: Дома озерным крыты камышом, Над быстрою речушкой ивы плачут, И тополя томятся за плетнем.
За хутором сады в осенней стуже Расстаться с тёплым летом не спешат, А во дворах, в холодных, мутных лужах, Купают утки выросших утят.
Слышны на перевозе всплески вёсел, Уключин скрип и чаек вечный спор. И вот уже разбойник-ветер бросил Продрогший лист на луг и косогор.
На луговине рёв, мычанье стада, Чабрец отцвёл и высох вдоль дорог… Печаль моя, души моей отрада… Родимый край. Казачий хуторок.
Родина
Я выросла в донских степях и с детства Дышала ароматом трав степных. И вдалеке хранила, как наследство, Душистый милый сердцу запах их.
Мне травы эти были колыбелью. И забывались беды в легких снах. И кашка белой кружевной метелью Меня качала, словно на волнах.
Полоска узкая заката догорала, Крик чибиса звенел в седой дали, И, клином устремляясь вдаль, устало Летели над землею журавли.
Разговор с братом Я знаю: боль сильней по дому, Когда от дома вдалеке. Н. Рачков. Знаешь, брат, я устала от дальних дорог. И душа моя рвётся к далёким донским берегам. Как хочу я увидеть опять свой родной городок И бежать по мосткам деревянным в плавучий наш храм.
Как хочу я качаться на тёплых и чистых волнах, И разгадывать тайны бездонных, недвижимых вод. Слушать в балках чириканье звонких невидимых птах, И смотреть, как кружит над водою стрекоз хоровод.
И неспешно глядеть на прибрежные склоны холмов, Где бежит прямо к солнцу подросший за лето лесок. Замерев, наблюдать, как проворно спешит из кустов Куличок тонконогий среди камышей и осок.
Знаешь, брат, я устала от дальних дорог. От неискренних слов и излишней пустой суеты, От машин и асфальта, высотных домов, городов… Радость мне – мамин дом, счастье в том, что есть ты…
Дубок
Над обрывом у Дона, Где играл ветерок, Вырос тонкий зеленый Беспокойный дубок.
Жеребенком игривым На речной стороне Он кудрявою гривой Машет весело мне.
И мечтает, макая Копытца в росу, Убежать, трепыхая Хвостом, на косу.
Солнце в речку садится, Дав дорогу луне… Жеребёночек мчится К тихой речке во сне.
***
Слоистой пеленой укрылось небо ночью. С порога глянешь – всё туман да мгла. Присядешь на крылечко – вспыхнет строчка, И в тишине рождаются слова.
Они приходят травами степными, Шумящим ливнем, летнею грозой. И вспыхивают искрами ночными Костров, горящих в полночь за рекой.
Казачьей песней, в детстве бабкой спетой, Под Рождество колядками в домах. Гуляньями с гармонью до рассвета И святочным гаданьем в хуторах.
И зеленеющим леском у поймы Дона, Сверкающим узорчатой каймой, И тёрном одичавшим, там, у склона, Где мы впервые встретились весной.
В Вёшенской
Ю.А. Дворяшину. Позади – лесистая долинка. Впереди – плесканье сонных волн. В заводи – жемчужные кувшинки. Сердце дрогнет: с добрым утром, Дон!
После гроз ночных в прозрачных лужах Травы на полянах. И легко Над стремниною донскою кружит Коршун чернокрылый высоко.
Он летит, паря над крутояром, Крылья расправляя на лету, Над осокорем белёсым старым, Над душистой липою в цвету.
Поглядишь на плёсы, перекаты, Заливные сочные луга… Как земля донская ты богата! Как душе смятенной дорога!
Ты зовёшь вседневно и всечасно, Даришь несказанной красотой… Не тревожь души моей напрасно, Не кружи ты, коршун, надо мной…
***
Ночь выцвела, как ситец на окошке. В морозном небе звёзды побледнели. Бессонница бездомной серой кошкой Ушла на улицу с моих коленей.
В рассветном сне – ромашки на ветру Качаются. Под солнцем зреют травы. По сизому ковыльному ковру Бегу опять к плавучей переправе,
Где Дон течёт, то разливаясь плёсом, То вспыхивая бурным перекатом, И где плывут суда с пахучим тёсом, Навстречу розовеющим закатам.
Где понемногу остывает день, И веет ветерок речной прохладой… И вдруг – раскаты грома за левадой На берегу, и гуще вязов тень...
Ночь выцвела, и звёзды побледнели, Моё окошко снегом замело. И нет конца ни вьюгам, ни метелям… А на душе приветно и светло.
На крылечке. Вот сидеть бы, с места не трогаться, Как горит весь в цвету боярышник, И в раскрытые видеть воротца,
****
Вспомнится весной гармошка, Берег Дона за окном. Сердце гулко стукнет: Вёшки! И заходит ходуном.
Скоро, скоро снова в Вёшки, Снова сердце – сверху вниз. Эх, частушки под гармошку Будет сыпать гармонист:
«Заиграй, моя гармошка, Радости-страдания. Я спою сегодня трошки Да и до свидания!»
Прислонился к молодухе, Приобнял для куражу: «Что гутарю, ты послухай, Погляди, что покажу».
И, конечно, трали-вали: «Может, Вам сыграть ишо… Ах, здорово ли дневали?.. Пинжачок? А то свежо…».
Так беседуют приятно, Точат лясы у ворот. А над ними - необъятный В частых звёздах небосвод…
А за ними берег Дона, Васильковая волна. В пересвистах, перезвонах Соловьиная весна…
Вспомнится весной гармошка, Край казачий, край родной. Сердце гулко стукнет: Вёшки! И запросится домой.
|
Персональный сайт
"Делайте своё..."
