Авторские трансформации «вечных» смыслов в поэзии В. Соколова.  13.06.2015 12:56

Один из лучших поэтов ХХ века, одинокий художник, не принадлежавший ни к каким поэтическим направлениям, В. Соколов много размышлял о творчестве. В предисловии к одной из своих книг он написал: "Цель поэзии – поэзия".

Три стихотворения поэта, которые объединяет одна общая тема – творчество, показались мне наиболее интересными. Они воспринимаются как откровение умудренного жизненным опытом человека-творца. Вот первое стихотворение:

Я стихи когда-то написал.

В них кудлатый сумрак нависал.

И платаны, глухо шелестя,

Возвышались, маясь и грустя.

Несколько созвездий, тень луны

Сквозь полёт белесой пелены.

Девушка мелькнула на углу

И мгновенно канула во мглу.

Не мелькнула, а блеснула ты –

Миг восторга или немоты,

Словно гениальная строка –

На мгновение и на века,

Посетив, исчезнувшая вдруг,

Мучайся теперь, ищи вокруг.

Я стихи когда-то написал

(А точнее – их не дописал).

До сих пор в них дождик моросит

И душа тихонько голосит.

В этом гениальном, на мой взгляд,  стихотворении стихотворчество предстаёт как Дар Божий, а настоящая любовь – как озарение, ниспосланное свыше. Этим озарением соизмеряется вся предыдущая и последующая жизнь человека.

Для непробудившейся, а, точнее, непробуждённой души, родившиеся стихи – не поэзия, а ремесленничество, где только сумрак (мрак, маята без света), в котором нет Божьей искры.  И в душе, и в стихах – «кудлатый сумрак», ведь без духовного нет поэзии.

 Платаны в этих строчках (в Библии величественные, высокие платаны — деревья Бога. «Я... как платан, возвысилась», — говорит Премудрость Божия в Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова (Сир. 24, 16), так же, как и созвездия, и луна – ещё невидимые человеком, укрытые «белесой пеленой» символы Божьего мира, напоминание о горнем, вышнем. Душа  до озарения окутана пеленой (ср. с глаз пелена спала). Мимолётность, о которой говорит автор, – синоним суеты, уводящей человека от истины:

Девушка мелькнула на углу

И мгновенно канула во мглу. 

И вдруг встреча с настоящим, «миг восторга или немоты» – через любовь, через истинное творчество, помогающее ощутить сопричастность с Творцом, на мгновение приоткрывшим гармонию мира.

Не мелькнула, а блеснула ты –

Миг восторга или немоты,

Словно гениальная строка –

На мгновение и на века…

 Но озарение – только «миг восторга», теперь предстоит работа души, чтобы подняться на эту высоту озарения:

Посетив, исчезнувшая вдруг,

Мучайся теперь, ищи вокруг.

Возвращение в морок, мглу, тьму, «кудлатый сумрак» уже невозможно потому, что раньше спящая, окутанная белесой пеленой душа теперь пробудилась и «тихонько голосит».

Потому и должен быть пересмотр написанным  раньше  стихам, ибо они сейчас, после озарения, осмысляются уже как недописанные:

Я стихи когда-то написал

(А точнее – их не дописал).

Нет полноты там, где нет одухотворённости, немыслимой без Божьего. Настоящий поэт совершенствует, в первую очередь, свою душу, если душа не озарена высшим светом, то и стихи зайдут в тупик.

А вот второе стихотворение поэта:

Художник выставлял

Тела, плоды, ручьи,

Которые писал близнец,

Не знаю где.

Он выдавал

Его картины за свои,

А сам его держал

На хлебе и воде.

Легенда хороша…

Она седым-седа.

Плоды, ручьи, тела…

Богиня хороша.

Но ради двух-трёх слов

Восторга и суда

Как мается душа,

Как мается душа.

Прочтём внимательно первые две строчки и подумаем, что обычно выставляют на выставку художники? Они выставляют обычно картины, полотна, рисунки, пейзажи, натюрморты.

А здесь будто бы не о выставке идёт речь, а о базаре, рынке, даже о каком-то торжище: выставляются тела, плоды, ручьи.

Давайте прочтём следующие строки и поразмышляем, о чём идёт речь в первой строфе стихотворения. На первый взгляд может показаться, что речь идёт о двух различных художниках-близнецах. Так ли это? Думается, нет.

Да, вначале кажется, что художник эксплуатировал чужой талант. На самом деле, по-видимому, произошло раздвоение личности: он продавал свой талант на потребу, а дух запер в темницу, почти ничем не питая, «держал его на хлебе и воде».

В строке «Тела, плоды, ручьи…» слово плоды находится в одном ряду со словами тела и ручьи, выступает в качестве равнозначного перечисления, а ведь плоды – это результат творчества. Ручьи – символ сиюминутного, временного, текучести времени.

Мы знаем, что настоящий художник  - творец от Бога. Но очень часто бывает, что творцы,  в ложной погоне за престижными, но мнимыми ценностями жизни служат богине культа материального мира. Суть плодов такого служения: «тела», (т.е. плоть),  сиюминутные наслаждения, слава, деньги, карьера. А вечное ускользает, как ручей.

Недаром, поэт пишет, что «Он выдавал /Его картины за свои…», то есть за подлинное искусство выдаётся эрзац.

Душа же, которая от природы христианка, мается оттого, что ей так и не суждено реализовать себя для вечности (помните, как у Достоевского: на страшный суд с Дон Кихотом?).

Восторг как минута прорыва к Божьему подавлен, душа трепещет, ожидая высшего сурового суда в вечности, для которой художник не подарил и «двух-трёх слов».

И если за каждый талант, а это Дар от Творца (притча о талантах) придётся держать ответ перед Богом, то чем будет расплачиваться  торговец талантом?

Ответ - в двух последних строках стихотворения В. Соколова.

Философское осмысление свободы творчества  даётся А. Соколовым в стихотворении-молитве «Упаси меня от серебра», ведь свобода, по определению А. Хомякова, - это такое состояние, когда человек полностью является самим собой; не жалким изображением того, что он думает о себе (или чем, ему кажется, он должен бы быть), а в полном смысле  самим собой.

Самое страшное для лирического героя стихотворения    прожить отпущенный тебе век чьей-то слабой тенью, подобием.

Упаси меня от серебра

И от золота

                  Свыше заслуги.

Я не знал и не знаю добра

Драгоценнее ливня и вьюги.

Им не надо, чтоб я был иной,

Чтоб иначе глядел год от года.

Дай своей промерцать сединой

Посреди золотого народа.

Это страшно всю жизнь ускользать,

Уходить, убегать от ответа.

Быть единственным –

                            а написать

Совершенно другого поэта.

Лирический герой стихотворения-молитвы  – зрелый и мудрый человек, далёкий от тщеславия.

Какой сердечной глубиной, теплотой неподдельного смирения и духовного благоухания веет от начальных строк стихотворения  «Упаси меня от серебра / И от золота / Свыше заслуги». Именно о таком человеке, как персонаж лирического стихотворения В. Соколова, писал  И.А. Ильин: «А «славу»  свою он встречает с тревогою, ибо незаслуженная слава есть ложь, а заслуженная слава должна быть ещё проверена смертью прославившегося.… Ибо человеческий приговор – суетен; а Божий приговор произносится лишь по смерти» [1].

«Сам поэт признавался: «Я вообще не считаю, что хула или похвала могут что-то изменить в складе писателя, занятого своим делом» [2].

Золото и серебро – это символы материального мира, корыстолюбия. Ливень и вьюга – стихии творчества.

Им не надо, чтоб я был иной…, - пишет поэт.

Кому им? Ливню, вьюге - природе творчества, которая от Бога, от природной стихии. Если серебро – корыстолюбие, то седина – это заслуженная, достойная старость.

Ведь  поэт в России – глашатай истины, который «больше, чем поэт». Герой В. Соколова не знает «добра // Драгоценнее ливня и вьюги», потому что, скорее всего, понимает, что  «на свете есть слепое и бестолковое признание, легкомысленное и безответственное восхваление, поддельный и своекорыстный восторг, продажная критика и оплаченный успех» [1, с. 377]. 

Лирический герой стихотворения понимает, что высшая ценность личности, смысл человеческого существования - быть самим собой, то есть не изменять самому себе, не заискивать перед сильными мира сего. И если поэт живёт среди «золотого народа», то и спрос с него особый.

Чем больше мы осмысляем поэзию В. Соколова, тем полнее открывается нам в ней глубинное единство таланта художника-мыслителя  и гражданина.

 Примечания.

 1.  Ильин И. Путь к очевидности. М., Издательство «Республика». 1993. -  С. 377.

2. Соколов В. Белые ветки России. Стихотворения. Поэмы. М., «Русская книга», 2000.-  С. 404.