Перед пропастью... Цирковые рыжие, или чурилы от образования.  02.04.2015 10:42

      Этот разговор я услышала в одном учебном заведении, не суть важно в каком, важнее, что всё услышанное — типичные приметы сегодняшнего времени. 

Шла подготовка к методическому семинару учителей на тему «Эффективный урок». Собрались методисты и педагоги, чтобы продумать, в какой форме провести это мероприятие. Попросили поделиться опытом на предстоящем семинаре и меня, преподавателя литературы с двадцатилетним стажем.

Поразмыслив, все согласились, что доклады уже надоели и надо бы придумать что-то интересное. Предлагали разное: отсмотреть рабочие уроки учителей, потом обсудить в группах. Записать видеоуроки и, просмотрев фрагменты, найти положительное и отрицательное в каждом из этапов уроков.

Стали думать, предлагать, какие уроки с методической точки зрения можно показать коллегам. Какие приёмы включить, какие технологии. «Инсерт, кластер, фишбоун, синквейн, гаджет», – слышалось со всех сторон.

      Одна из присутствующих методистов вспомнила: «Я видела открытый урок на конкурсе “Учитель года” в Москве, где преподаватель забрался на учительский стол и пошёл по партам. Если не ошибаюсь, это был урок по теме “Права и обязанности”».

Сидевший рядом с методистом учитель подхватил: «А у меня был один интересный урок литературы, где мы с учениками надували шары. Всем детям очень понравилось».

А старший методист добавила, мол, видела урок физики, где учитель запускал в детей самолётики, и тоже было необычно и интересно.

    Обсуждение было бурное! Немало поспорив, все согласились, что нужно заинтересовать педагогов и  показать образцы необычного урокотворчества. Забегая вперёд, скажу: семинар уже состоялся, а я только укрепилась в своём неизменном "другом" взгляде на всю эту необычность. И скажу, почему!

     Напомню вам эпизод из книги Г.  Белых и Л. Пантелеева «Республика Шкид». Это был разговор Викниксора со шкидцами после увольнения учителя литературы Пал Ваныча и бунта ребят по этому случаю:

« — Чему же он вас учит? Ну что вы с ним прошли за месяц?

Ребята смутились.

 — Да мы разное проходили…  Всего не упомнишь!

А Мамочка при общем смехе добавил:

— Он здорово песни пел. Про сосиски!

Настроение заметно изменилось, и Викниксор воспользовался этим.

 — Ребята, — сказал он печально, — как вам не стыдно… Вы, старшеклассники, всё-таки умные, развитые мальчики, и вдруг полюбили человека за какие-то «сосиски»…

Класс нерешительно захихикал.

 — Ведь Павел Иванович не педагог, — он цирковой рыжий, который только тем и интересен, что он рыжий!

 — Верно! — раздался возглас. — Рыжий! Как в Чинизелли.

    — Ну, так вот, — продолжал Викниксор. — Рыжего-то вам и в цирке покажут, а литературы вы знать не будете.

Класс молчал. Сидели, подперев головы руками, смотрели на разгуливающего по комнате Викниксора и молчали.

    — Так что, — громко сказал Викниксор, — выбирайте: или Пал Ваныч, или литература. Если вы не кончите бузить, Пал Ваныч, может быть, будет оставлен, но литературу мы принуждены будем вычеркнуть из программы школы».

Иногда, глядя на современное преподавание литературы, мне кажется, что это уже произошло.

    Даже представить себе не могу, что мы с  Евгенией Ивановной Нестёркиной, моей наставницей, образцом русского педагога, учителЯ той  русской классической литературы, которая «вся развёрнутое Евангелие», входим в класс и забираемся на учительский стол. Тот самый, который всегда на Руси ассоциировался с Престолом (священное место в алтаре православного храма, где совершается таинство Евхаристии, место таинственного присутствия Иисуса Христа) и был для преподавателей словесности той священной кафедрой, с которой   шла проповедь «разумного, доброго, вечного…». Взгромождаемся на него (простите за кощунство) и начинаем урок литературы.

    Вспоминается ещё лекция В.Д. Ирзабекова, где он рассказывал, как В.И. Даль поведал А.С. Пушкину историю о том, как вор и разбойник Емелька Пугачёв, ворвавшись в Берды, где испуганный народ собрался в церкви и на паперти, вошёл также в церковь. Приняв важный вид, прошёл прямо в алтарь, сел на церковный престол и сказал вслух: «Как я давно не сидел на престоле!» На что Пушкин сказал о Пугачёве: «Вот свинья!»

      И можем ли  мы, зайдя в кабинет литературы, начать пускать самолётики в своих учеников и прочитать при этом, к примеру, «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого. Ну, ведь по теме же! И необычно!

    «Да мы помним об этом! — скажет кто-то на моё негодование, — и о своём предназначении, и о том, кто был первым Учителем, но ведь и Христос делал необычное, чтобы доходчиво рассказать, например, о вере и безверии: ходил по водам».  Вот и мы по партам, яко Христос по водам…

     И приходит  на память недавний рассказ В. Крупина «Доставка пиццы», где герои — современные школьники по заданию учительницы английского языка снимают видео, где девушка убивает доставщика пиццы.  Этот фильм они показывают своему дедушке. Он им говорит:

« — Снято здорово, музыка подобрана, актёры хорошие, взрывы всякие, всё впечатляет. Но за что она его убила? Не хотела за пиццу платить?..

    — Дедушка, ты не понимаешь, это смешно, это круто, — объясняют внуки…

Дедушка возвращается домой. Вечером звонит внукам и просит к телефону маму или папу. И говорит им, что фильм ужасный.

    — Убила за три порции пиццы.

    — Ну что вы так серьёзно?  Они играют, —объясняет мама внуков.

    — Да ты просто придираешься, — говорит папа внуков, сын дедушки. — Смотри, какой монтаж, ты бы их похвалил, как они в малое время столько вогнали. Тебя же держало внимание к экрану?  

    — До сих пор держит, — вздыхает дедушка. Он слышит, как невестка говорит мужу: «Объясни, что это домашнее задание учительницы английского — снять видео на языке. Какая разница, какой сюжет»?

    — Я слышу, говорит дедушка, — пока не глухой. Не надо объяснять. Всё-таки спрошу преподавательницу. И в самом деле, на следующий день спрашивает. Но и преподавательница его не понимает.

    — Это же шутка, ролевые игры, помощь в изучении иностранного языка с привлечением современной видеотехники. Такой приём сейчас рекомендуется во всех методичках. Такой гаджет.  По её мнению, такое умное слово должно его убедить.

    — Гаджет-то гаджет, — отвечает упрямый дедушка, — но убивать, да ещё и играючи?»

   В интернете прочитала, что такое гаджет. Оказывается, «каждому продвинутому человеку известно это слово — gadget, — которое в переводе с английского означает “приспособление, техническая новинка, безделушка”». Именно их называют «фишками», «штучками» и «примочками».  Вот так. Только переведёшь на родной язык незнакомое словечко, как всё становится на свои места. Но не переводим. И поневоле задумываешься, как, когда превратились мы из русских учителей в «цирковых рыжих»?

      А на том совещании так хотелось мне обратиться к нашим педагогам словами старинной русской былины, где Илья Муромец по дороге в стольный Киев-град встречает незнакомца и, обращаясь к нему, говорит:

    — Ой ты, гой-еси, добрый молодец! Ты какого же роду-племени? У тебя лицо вроде русское, а одёжка-то иноземная!

     Незнакомца, если кто помнит былину, звали, как оказалось, Чурилой. Это яркий тип получившего светский лоск того времени богатого купеческого сынка. Он не служит в земской богатырской дружине, а ограничивается только придворною должностью: ему, щеголеватому волоките, не до защиты отчизны в чистом поле, в дожде, или вьюге, или на дальних, безлюдных заставах, вдали от столичного комфорта. Чурила бежит, чурается всего истинно русского. Раньше я как-то не задумывалась над тем, что означает это имя. И только теперь поняла: Чурила — от чураться, избегать родного.

        Вот и мы, современные чурилы от образования, совсем забыли ценнейший опыт педагогов-словесников прошлого, лучшие традиции отечественной школы. А ведь ещё наши предки предупреждали нас: "Чужая одёжа не надёжа", говоря о тех, кто забывает своё, исконное, русское, восходя к словам  из Священного Писания: "От воды же чуждия ошайся  и от источника чуждаго не пий..." (Притчи 9:18).

   В методике преподавания литературы и других гуманитарных предметов наблюдается нынче какая-то бесчувственная формализация научного познания, ломка отечественных организационно-педагогических форм преподавания, замена их «безделушками», «фишками» и «примочками» чуждых нам образцов, насильственное внедрение западных стандартов, западной терминологии, приёмов и технологий. Современные реформаторы образования, по словам В.С. Непомнящего,  "надеются переучить русскую литературу, научить её ничему не учить, а быть игрой, как это принято в цивилизованных странах"  [1].

   По верному и справедливому утверждению И.А. Ильина, русский народ не имеет оснований жаловаться на духовную нищету и побираться по чужим культурам. «Образование, само по себе, — писал он, — есть дело формальное. Оно даёт формальные умственные умения — сосредоточиваться, читать, писать, считать, описывать, анализировать, исследовать, проектировать. Оно развивает память и даёт ворох отвлечённых сведений, не предрешая ни жизненного содержания, ни качества, ни цели, ни духа. Всё это необходимо и полезно, но совершенно недостаточно… Русский учитель должен прежде всего продумать и прочувствовать до конца свою великую национальную задачу. Он не специалист по ликвидации безграмотности (не “спец” “ликбеза”), а воспитатель русских детей. Он должен знать и понимать, что дело не только в развитии наблюдения, рассудка и памяти, а в пробуждении и укреплении духовности в детях» [2]. А укрепление духовности невозможно без соотнесения с системой традиционных христианских ценностей на Руси.

    Как объяснить учащимся, почему Л.Н. Толстой называет смерть жены Андрея Болконского лучшим моментом в его жизни, если дети не знают духовный смысл понятия «покаяние»?

      Как проанализировать с учащимися оду Г.Р. Державина "Властителям и судиям", так напугавшую Екатерину II размышлением  поэта о справедливости и защите угнетённых, не изучив творения ветхозаветных пророков, не зная содержания 81-го псалма Псалтыри?

  Как донести до наших учеников глубочайший смысл поступков лучших героинь русской литературы Марии Троекуровой и Татьяны Лариной, сохранивших верность брачному обету, исполнявших не свои желания,  а Божественную волю "без нравственных мучений, без умствований, принуждения, логического доказательства"[3], не дав питомцам понятия смирения как  главной христианской добродетели нашего народа?

     Как, не зная Священного Писания, не объяснив учащимся заповедь «Чти отца и мать свою» и понятие «Божий промысел», объяснить им, почему погиб герой В.М. Шукшина Егор Прокудин и почему умирает в романе «Преступление и наказание» Катерина Ивановна — мать троих детей, а подлец Лужин — процветает?

       Как понять нашим детям, почему некрасивая внешне княжна Марья обрела семейное счастье, а хорошенькая и вроде бы положительная во всех отношениях Сонечка осталась одна? Неужели всё дело в лишь том, что она бесприданница? И лишь размышляя над евангельской строкой: «Всякому имущему дано будет, а у неимущего отнимется и то, что имеет» (Евангелие от Луки 19:26), — можно найти верный ответ: нет в Сонечке, к сожалению, истинной жертвенности, нет смирения и того бескорыстия, которое было в княжне Марье Болконской. Только эта евангельская мера «хорошего и дурного» (слова Л.Н. Толстого) поможет в полной мере осмыслить и понять идеи художественного произведения.

       Как, не объяснив с христианских позиций, что такое «гордость» и «тщеславие», понять слова Сони, сказанные Раскольникову, который хочет дать людям «пойло» и «стойло»: «Кто я такая, чтобы мне судить: кому жить, а кому умирать?»

      Ушёл «в страну далече», в мир чужеродных для русской почвы идей Евгений Базаров, герой романа И.С. Тургенева «Отцы и дети», только перед смертью с ужасом осознавший: «Тут есть лес», из которого самому уже не выбраться. И вся надежда на стариков- родителей, которые по величайшей Божией милости, пережив грешника-сына, изо всех сил будут стараться вымолить его душу для жизни вечной.

    Поддался искушениям своего века Родион Раскольников, герой романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», возомнил себя вершителем людских судеб, решил «железной рукой загнать человечество к счастью» и расплатился горьким страданием за совершённое преступление. И только мудрая и кроткая Сонечка не только протянула руку погибающему и поставила точный диагноз духовной болезни («От Бога вы отошли, и вас Бог поразил, дьяволу предал!»), но и   указала точный путь к возрождению: покаянием, смирением гордыни очищается душа. И как отрезвление и предупреждение веку нашему прозвучит на уроке мысль Ф.М. Достоевского: «Если Бога нет, то всё позволено».

       Н.А. Лобастов вспоминает, как архиепископ Костромской и Галичский Александр описывал всем нам знакомую ситуацию: "Экскурсия по монастырю... Рассказывают, о чём угодно: как прорисованы складки одежды святых, что представляет собой технология   колокольного литья... увлекательно, интересно, здорово. Но остаётся чувство, будто тебя обокрали, лишили самого главного, опустошили душу, которая требовала пищи духовной". "Страшно, - делает вывод педагог, - нам, учителям, оказаться перед учениками в подобной роли, когда они ждут ответов на главные вопросы жизни, а мы им лишь про аллитерацию да "аллегоризацию" [4].

    Приводя в пример размышления о современном преподавании литературы этого замечательного русского учителя-практика из глубинки, вспоминаю ещё одну русскую былину об Илье Муромце и Соловье- разбойнике, в которой  есть  потрясающий эпизод. Спрашивает Чурила Илью-Муромца:

    — А чего тебе, Илья Муромец, в стольном Киеве-городе надобно? Или вздумал ты бездокладочно, ты, мужик простой, неотёсанный, да в палаты пройти княжеские на почётный пир-пированьице самолично, незванно, непрошено?

  — Угадал ты, Чурила Пленкович, вздумал я бездокладочно заложиться за князя Владимира, постоять за землю Русскую самовольно, незванно, непрошено.

    Протоиерей Артемий Владимиров как-то сказал, что современный учитель России представляется ему воином, выходящим в «чисто поле для ратного подвига за души своих питомцев».  Он сравнил современную школу с Волоколамским шоссе, где в Великую Отечественную войну удерживали линию обороны Москвы, а педагогов назвал московским ополчением.

    Сегодня, когда душа, прежде всего юная, подвергается особого рода нападкам и соблазнам, когда многими современными образовательными программами, скопированными с Запада, взращивается гордыня (иногда и интеллектуальная), когда средствами массовой информации осмеивается добродетель и откровенно культивируется порок, — любой настоящий учитель, особенно филолог, обязан быть воином и поля Куликова, и Бородина, и Волоколамского шоссе.

   И негоже нам сейчас в игрушки играть. Негоже и бездействовать, когда решается, каким должно быть наше образование и преподавание; когда, по словам одного из писателей, современные Дантесы выстраиваются в очередь, чтобы стрелять в русских поэтов, чтобы расстреливать нашу культуру, нашу литературу, нашу историю…

  Сама русская литература сегодня обращается к нам словами А.В. Кольцова: «Встань, проснись, подымись, // На себя погляди! // Что ты был? И что стал? // И что есть у тебя?»

​   Недавно перечитала "Старый Валаам". Как живой воды напилась. Испытала ещё раз потрясение от живых образов монахов, молчальников, скитов, богомольцев, от описания старого Валаамского кладбища, где никаких надгробных плит и скульптур, которые так любим мы ставить на могилах родных: у кого круче.

   Всё верно: память — это не надгробные памятники, а богоугодное житие ушедших в мир иной. У Господа — всё на памяти.   

  А вот валаамская седьмая глава о трудах послушания, о закопчённом кузнеце-монахе, о словах провожатого, что им не надо надсмотрщиков, потому что они для Бога работают, а Бога - не обманешь. "Ревнуем во имя Божие", — говорит он. Вот бы нам такое  ревнование на уроках: во имя Божие, а не для проверяющих, пришедших  на урок.

​   "Во имя Божие... Во Имя, — какая это сила! Там — во Имя..." И вырастают на голых скалах невиданной красоты творения рук человеческих...

     А мы во имя чего? Гордости (гордыньки), первенства, зарплаты, стимулирующей премии, категории? Во имя чего? Умные, образованные,  амбициозные...

    "А эти, тёмные, все вопросы разрешили, одним — "во Имя"...  И результаты их трудов — непостижимо велики! Мало кто об этом задумывается! Нет, не технологии – главное…  А вот это: во Имя…

​     И невольно задумываешься о наших результатах труда…  Тогда что ж? От чего зависит результат?

   Теперь бы нам и вспомнить  чеканную формулу русского учителя Ивана Ильина: «Жить и действовать… согласно главному, предметному призванию русского человека, то есть службу превратить в служение, работу — в творчество, интерес — во вдохновение, “дела” освятить духом Дела, заботы возвысить до замысла, жизнь освятить идеей» [5].

    А идея у каждого русского педагога одна: питать душу, наполнять не формой, а нравственным содержанием; учить трудолюбию, порядочности, совестливости, жертвенности, умению отличить добро от зла. Ведь сегодня, и в самом деле, наш лукавый век так много соблазнов уготовил душе, особенно молодой,  что работы хватит и физику, и лирику.

И давайте не будем "ума искать и ездить так далёко",   побираясь по чужим культурам",  а оборотимся на свою культуру и литературу, во всём мире признанную величайшей. 

 Примечания

 1. Непомнящий В.С. Да ведают потомки православных. Пушкин. Россия. Мы.  - М.: Сестричество во имя преподобномученицы великой княгини Елизаветы. 2001. - С. 377.

  2. Ильин И.А. Наши задачи: историческая судьба и будущее России.  — М., 1992. — С.97.

  3. Лобастов Н.А. Записки сельского учителя. Часть1. М.: Региональный общественный фонд изучения наследия П.А. Столыпина. 2016.  - С.51. 

  4. Лобастов Н.А. Записки сельского учителя. Часть1. М.: Региональный общественный фонд изучения наследия П.А. Столыпина. 2016.   - С. 38.

  5. Ильин И.А. О грядущей России. Избранные статьи. – М.: Военное издательство, 1993. -  С.222.