«Добро должно быть с кулаками?». Размышляя над стихотворениями С. Куняева…  12.11.2018 01:20

Над философскими категориями добра и зла размышляли в своём творчестве  многие русские писатели и поэты. В поэзии С. Куняева эта тема наиболее ярко представлена двумя стихотворениями.

Первое стихотворение написано автором в 1959 году. Вот оно.

Добро должно быть с кулаками.

Добро суровым быть должно,

Чтобы летела шерсть клоками

Со всех, кто лезет на добро.

Добро не жалость и не слабость.

Добром дробят замки оков.

Добро не слякоть и не святость,

Не отпущение грехов.

Быть добрым не совсем удобно,

Принять не просто вывод тот,

Что дробно-дробно, добро-добро

Умел работать пулемёт,

Что смысл истории в конечном

В добротном действии одном –

Спокойно вышибать коленом

Добру не сдавшихся добром.

Стихотворение поэта, скорее всего, отражает настроение эпохи, когда ещё романтизировался революционный экстремизм. Данное стихотворение чем-то созвучно по ощущению бытия, по настроению знаменитым строкам:

Нас водила молодость в сабельный поход…

Какими же средствами автор добивается такой напряжённости поэтических строк?

Это происходит  за счёт звуковой выразительности рифмы: живой ритм стихотворения возникает благодаря ямбическому порядку с 9-8-сложной строкой с чередующимися женским и мужским окончаниями. Поэт использует метафорический принцип создания художественного образа. Необычные метафоры раскрывают образ добра в понимании автора. Трудно представить себе добро с кулаками, суровое добро. А метафоры «летела шерсть клоками», «добром дробят замки оков», «дробно-дробно, добро-добро / умел работать пулемёт», «спокойно вышибать коленом» резки и парадоксальны в соотнесении со словом добро.

Особое настроение возникает и оттого, что слово добро, являясь тематически опорным словом в стихотворении,  несёт значительную эмоциональную энергию.

Повторяющаяся анафора становится звуковым ключом  стихотворения. Гармоническим аккомпанементом этому слову выступает аллитерация взрывных согласных (д, б, р) в начальной и нажимной позициях  слов (дробно-дробно, дробят, удобно, добро-добро, работать, добротном), которая  наблюдается  в большинстве строчек стихотворения. В нём  эти звуки приобретают определённый смысл, заключающийся  в значимых для автора словах,    составляющих ядро поэтического образа. Слова с твёрдыми, взрывными согласными, стоящими, в основном, в нажимной позиции (входящими в состав ударного слога), становятся носителями смысловой оппозиции словам жалость, слабость, слякоть, святость. Здесь звукоповтор свистящих и т наблюдается в ослабленной заударной позиции и осмысляется как отсутствие силы. Так, инструментовка стихотворения (скорее всего, не случайная) помогает постичь его художественный смысл.

По содержанию стихотворение отражает настроение молодого максималиста, ещё далёкого от христианского осмысления критериев добра и зла, отсюда строчка стихотворения:

 Добро…  не святость,

Не отпущение грехов…

Попробуем осмыслить стихотворение с философской и христианской точек зрения. «Проблему сопротивлению злу невозможно поставить правильно, не определив сначала «местонахождение» и сущность зла», - писал И.А. Ильин в своём сочинении «О сопротивлении злу силою» [1]. Имея в виду зло не внешнее, а внутреннее, он говорил, что зло начинается там, где начинается человек. Точнее, душевно-духовный мир человека. По словам Ильина, этот мир  и есть истинное местонахождение добра и зла. И это означает, что борьба со злом  достигается во внутренних усилиях и преображение будет именно внутренним. Определяя сущность добра и зла, Ильин говорит о том, что добро есть любящая сила духа, а зло – слепая сила ненависти. В главе «О самопредании злу» Ильин пишет: «В самом деле, что означало бы «непротивление» в смысле отсутствия всякого сопротивления? Это означало бы приятие зла: допущение его в себя и предоставление ему свободы, объёма и власти. Если бы, при таких условиях, восстание зла произошло, а несопротивление  продолжалось, то это означало бы подчинение ему, самопредание ему, участие в нём, и, наконец, превращение себя в  его орудие…» [1, с.9]. В главе «О связанности людей в добре и зле» автор вышеупомянутого философского трактата даёт однозначный ответ: «Сопротивляться злу следует, во-первых, – внутренним растворением, претворением и преображением злого чувства; во-вторых, - внутренно-внешним понуждением и дисциплинированием злой воли; в-третьих, - внешним понуждением и пресечением злого дела» [1, с.9].

 Но совершенно очевидно, что автор стихотворения «Добро должно быть с кулаками» говорит о борьбе со злом внешним.

Выдающийся русский мыслитель Н. Лосский писал, что вопрос  о применении силы в борьбе со злом   принадлежит к числу трудных проблем этики. «Бог и члены царства Божия не подавляют зло силою. Но у них есть более высокие средства для борьбы со злом. Мы, грешные существа, по своей собственной вине не имеем в своём распоряжении этих более высоких средств и потому часто бываем обязаны прибегнуть к дурному средству для пресечения зла, именно к подавлению его силою: в таких случаях мы выбираем из двух зол меньшее. Эта печальная необходимость принадлежит к числу драм нашей нравственной жизни…»[2].

В Евангелии сказано: «Нет выше подвига, чем положить живот свой за  други своя» (Иоан.15:13). Именно на войне со страшной очевидностью становятся понятны эти слова Христа. Это не только констатация факта, но и призыв, который всегда обращён к каждому христианину.

Об интересном эпизоде нашей давней русской истории рассказал однажды В. Солоухин:

«Произошло это в период крещения Руси. …Христианские проповедники пошли в разные города и веси, в разные племена, жившие тогда на территории Руси, крестя язычников и превращая их в христиан. И вот, когда один из монахов-подвижников пришёл к языческому племени, обитавшему где-то на Севере, и убедил это племя принять христианство, произошло следующее. Вождь племени, который должен был первым пройти обряд крещения и показать, таким образом, пример своему племени, вошёл в реку, выхватил из ножен меч и, высоко подняв его над головой, трижды окунулся в воду. И когда он вышел на берег, монах-миссионер упрекнул его: что же ты, мол, сам окунулся, а меч свой не окунул? И вождь ему ответил…

- Я, говорит, прошёл обряд крещения. Я теперь христианин. Я буду соблюдать Христовы заповеди, буду жить так, как велит мне Христова вера. Я даже буду прощать врагов своих... Но меч мой… никогда не должен быть добрым…к врагам моего племени – он не для этого предназначен» [3].

Священное Писание учит смирению, покорности и кротости, и в житейских ситуациях добро – это и «жалость», и порою «слабость», и  «святость», и, конечно же, «отпущение грехов».

Но «добро должно быть с кулаками», когда речь идёт о защите отчего дома, семьи, близких, веры, Отечества. В этом случае добро должно быть защищено от сил зла.

По словам, протоиерея  В. Чаплина, «красных террористов» в годы революции и Гражданской войны было не так уж и много. И им отчаянно сопротивлялись – не только Белое движение, но также участники крестьянских и казачьих восстаний, многие политики, лучшая часть интеллигенции.… Почему же они потерпели поражение?  Он высказал парадоксальную мысль: «так произошло из-за православного воспитания большинства народа. Люди, приученные любить, уступать и прощать, были попросту неспособны стрелять сразу, без разбора и по всякому поводу, как это делали красные.

В годы революции и Гражданской войны победили не народная воля, а наглость и дикая жестокость…. Хорошо это или плохо? Пусть Господь судит. Духовная, а в конце концов и историческая победа оказалась на нашей стороне. Но нам дан урок на будущее: защищать веру, защищать близких нужно бесстрашно и безжалостно к врагам.  Так же решительно, как нужно подставлять вторую щёку личному недругу» [4].

 Не случайно, одна из самых почитаемых икон в Православии – икона с изображением святого великомученика Георгия Победоносца, воина, копьём уничтожающего змия - дьявола.

Великое воинство небесное включает и множество святых, которые при жизни были воинами. Вспомним, как преподобный Сергий Радонежский благословил благоверного князя Дмитрия Донского на ратный подвиг Поля Куликова, и этот подвиг русского воинства был защитой сил чести, веры, добра и справедливости.

На Святой Руси добро всегда было синонимом правды, и правда понималась как истина.  Однокоренное слово «истовый» звучит как «воинствующий», но не разрушающий, а созидающий дух правоты. «Христианство…, считая войну злом, признаёт, однако, что есть другие виды зла, ещё худшие, и потому допускает в борьбе с ними войну, например, для спасения народа, погибающего от насилий хищника-завоевателя» [2, с. 238].

Василий Ирзабеков писал, что ему как-то довелось услышать от доктора филологических наук профессора Т.Л. Мироновой, «что слово Русь значит белый, светлый. Отсюда, по её мнению, и слово русый. Иное мнение высказывает её коллега Салтыков из Свято-Тихоновского богословского университета. И заключается оно в том, что тысячелетие назад слово Русь значило вооружённый человек. И в том, и в другом случае наличествуют великие, сокрытые от иноземного уха, потаённые смыслы. Русь – во все времена – есть светлый, лучезарный воин Христов, сражающийся против миродержца, князя тьмы» [5].

Преподобный Сергий Радонежский говорил о том, что защита Отечества и родного очага – священная война. История ранней церкви знает многих христиан, остававшихся воинами даже после принятия крещения. Многие из них были военачальниками и считали войну нравственно оправданной. В одном из своих посланий святой Афанасий Великий (4 век) писал о том, что убивать не позволено, но истреблять неприятеля на войне и законно, и достойно похвалы;  почему, отличившиеся в бранях удостаиваются великих почестей, и им воздвигаются памятники, возвещающие об их заслугах. Интересно отметить, что каноничность (то есть нормативность) данного послания была подтверждена 5 и 6 Вселенскими Соборами, обладающими в Православии высшим догматическим и каноническим авторитетом. Отношение церкви к этому вопросу было сформулировано уже в 314 году на соборе в Арле: «Отлучаются от Причастия те христиане, которые бросают оружие…»[6]. 

В стихотворении молодого поэта С. Куняева непонятно: «А что есть добро в понимании автора?» Ведь и те, кто вершили революцию, тоже действовали во имя добра. Во имя своего понимания добра действуют у Достоевского Великий Инквизитор и Родион Раскольников! В поэтических строках молодого автора ещё нет границ водораздела: Божеское и дьявольское, нет меры «хорошего или дурного, данной Христом». И оттого не ясно, от имени какого добра «…дробно-дробно, добро-добро / Умел работать пулемёт…». В книге «Условия абсолютного добра» Н. Лосского приводятся мысли автора о том, что и Сатана задаётся целью облагодетельствовать мир, соблазнив его следовать добру, измышлённому им самим. Такое поддельное добро вместо созидания ведёт к разрушению. И только Божественное добро есть добро подлинное.

Итак, мы видим, что идея стихотворения, с христианской точки зрения, может быть оправдана только в тех случаях, если «все, кто лезет на добро» и «добру не сдавшиеся добром», являются врагами Божьими, врагами Отечества или подавление силой нужно для пресечения ещё большего зла. Тогда борьба со злом может быть прямою религиозною и патриотическою обязанностью человека, и он не вправе уклониться от неё.

 А вот второе стихотворение автора, посвящённое памяти Юрия Селезнёва.

 Вызываю огонь на себя,

Потому что уверен: друзья

Через час подойдут на подмогу,

Потому что, сбираясь в дорогу,

Я об этом друзей попросил –

С адским пламенем трудно сражаться…

Вызываю огонь…  Продержаться

До подмоги хватило бы сил!

Где друзья?

                     Почему не спешат?

Неужели с похмелья лежат?

Сроки вышли. Должны подойти.

Неужель заблудились в пути?

Плюнул.

             Выстоял.

                            Дух закалил.

Затоптал адский пламень ногами.

Ну, маленько лицо опалил.

Словом, вышло добро с кулаками.

Я иду - победитель огня,

Предвкушаю – дружина моя

От восторга и радости ахнет!

Но шарахнулись вдруг от меня:

- Адским пламенем, - шепчутся, -

                                                       пахнет!..

 Стихотворение «Вызываю огонь на себя…», написано в 1986 году,  когда поэт, видимо, уже отошёл от максимализма юных лет, оно  отражает уже своеобразную эволюцию автора. Это путь от молодости -  к зрелости, от экстрима – к мудрости, к пониманию того, что не всё в жизни так просто, что «махание шашкой» - не всегда утверждение истины. Здесь даётся уже попытка духовного осознания границ, самой проблемы добра и зла. Это стихотворение отражает мышление художника, знакомого со святоотеческим наследием, осознающего, что безоглядная удаль, молодечество, выгодно отличающие героя стихотворения от (трусливой ли?) дружины – возможно, следствие его гордыни, самоутверждения победителя, предвкушающего:

 дружина моя

От восторга и радости ахнет!

Мы видим, что происходит смещение акцентов: я сражаюсь не столько во имя утверждения добра, сколько во имя самоутверждения: «я» - сражаюсь!»

Общеизвестно, что именно от такого самоутверждения до бездны с адским пламенем – один шаг!  

В стихотворении «Вызываю огонь на себя…» присутствует глубокая и тонкая попытка автора разобраться уже не только в том,  что есть добро и зло (понимание Божьего и дьявольского здесь присутствует: «С адским пламенем трудно сражаться…»).  Здесь уже наблюдается также и попытка поэта понять с духовной точки зрения, что является движущим мотивом того или иного поступка человека. Если я совершаю доброе дело, но при этом думаю, что я с этого буду иметь, или думаю при этом, что я чем-то лучше других – доброе дело обесценивается. Очевидно, что поступок лирического героя стихотворения совершается и во имя самоутверждения тоже. Слова его самооценки говорят сами за себя:

Я иду - победитель огня,

Предвкушаю…

 Победа породила гордыню, и дьявольский её огонь опалил лицо героя:

 Но шарахнулись вдруг от меня:

- Адским пламенем, - шепчутся, -

                                           пахнет!..

Согласно христианскому миропониманию, верховное зло есть гордость.  При внимательном  прочтении строчки: «Я иду - победитель огня…» возникает и ещё одна мысль: герой стихотворения, как считает он сам, - победитель адского пламени. Вдумайтесь в это утверждение. Обратите внимание на то, что лирический герой стихотворения вызвал сам огонь на себя, и  при этом он был уверен, что друзья подойдут на подмогу. Почему же всё-таки они не только не пришли, но и «шарахнулись» от «победителя» после его победы?

У А.С. Пушкина есть удивительное стихотворение, которое помогает нам в какой-то мере попытаться ответить на эти  вопросы. В нём говорится  о том, что победить зло, оказывается,  можно отнюдь не добром, а только злом ещё более мощным – высшим злом. Об этом пишет В. Кожинов. Вот это стихотворение.

Как с древа сорвался предатель ученик,

Диявол прилетел, к лицу его приник,

Дхнул жизнь в него, взвился с своей

                                               добычей смрадной

И бросил труп живой в гортань геены гладной…

Там бесы, радуясь и плеща, на рога

Прияли с хохотом всемирного врага

И шумно понесли к проклятому владыке,

И сатана, привстав, с веселием на лике

Лобзанием своим насквозь прожёг уста,

В предательскую ночь лобзавшие Христа.

В. Кожинов подчёркивает, что Пушкин даже любуется Сатаной, потому что Иуда омерзителен. «Абсолютное зло «с веселием на лике» карает другое зло, воплощение предательства» [3, с.208-209]. В этом стихотворении великий поэт демонстрирует своё убеждение, в том, «что добро не может победить зло, ибо цель добра – оборона, противостояние злу, борьба с ним, но не уничтожение» [3, с.208-209].  Нападать, убивать, уничтожать -  прерогатива  зла.  Добро может только защищаться, и только в этом случае оно имеет право на «кулаки».

Но удивительная и почти непостижимая человеческим умом мысль есть у философа И.А. Ильина, который  говорит, что возможность победить у добра всё-таки есть. Вот она: «Победим тогда, когда наш меч станет как любовь и молитва, а молитва и любовь наша станет мечом!»[3, с.4]. Но до этой духовной  вершины (или тайны?) нам ещё предстоит дорасти, чтобы она открылась всем  в полной мере. И тогда, может быть, расслышим призыв Слова Божьего, отеческий зов Самого Христа: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем  Моим на престоле Его. Имеющий ухо, да слышит…». (Апок. 3: 21).

Примечания.

1. Ильин И. Путь к очевидности. М., Издательство «Республика», 1993. С. 12.

2. Лосский Н. Бог и мировое зло. М., Издательство «Республика», 1994. – Стр. 376.

3. Морозов В. Россия: век уходящий. М., Фонд содействия развитию социальных и политических наук.1999. – Стр.77-78.  

4. «Православная беседа», журнал для семейного чтения, № 4, 2006. - Стр. 5. Статья протоиерея В. Чаплина «Лоскутки. Записки священника».

5. Ирзабеков В. Тайна русского слова. Заметки нерусского человека. Данилов мужской монастырь. Даниловский вестник. М., 2007. - Стр. 114.

6. Веденский Г. Небесные покровители русского воинства. Издательство «Аврора», Санкт-Петербург. 2005. – Стр.6.