Главная \ Статьи \ «Чтобы жизнь созидать, чтобы душу выращивать» (О преподавании отечественной словесности)
« Назад«Чтобы жизнь созидать, чтобы душу выращивать» (О преподавании отечественной словесности) 13.11.2008 14:27
Драгоценное время детства и отрочества.… Первые уроки родной словесности... Путь к духовным ценностям многих поколений.… Откуда он начинается? Что ляжет в основу души ребёнка? Какие слова найдут живой отклик в сердце будущего гражданина? Эти животрепещущие вопросы образования и воспитания подрастающего поколения являются одними из самых важных в настоящее время. От ответов на них, от того, какие нравственные ориентиры будут признаны основополагающими в нашем обществе, зависит наше настоящее и будущее. Без любви к «родному пепелищу», к «отеческим гробам», невозможно «самостоянье человека», который всегда был укрыт «невидимыми спасительными коконами и оболочками веры, культуры, истории. Ядро человеческой личности должно быть защищено стеной традиции, оградой веры, государственной крепостью-кремлём, с которой всегда русские начинали строить свой мир. Чтобы жизнь созидать, чтобы душу выращивать, нужна именно защищённость, а не доступность всем ветрам, не открытость всем ураганам»[1]. Нужны системы ценностей, идеалы, традиции и авторитеты. Такую основу, систему духовно-нравственных ориентиров, основанную на многовековом опыте русского народа, всегда давали подрастающему человеку «животворящий, полный разума русский язык» и отечественная словесность: святой, намоленный веками дивный град древней литературы, новая русская литература – неоскудевающий источник духовной силы. Вопрос о преподавании гуманитарных дисциплин встаёт с особой остротой в наше тревожное время, когда на смену традиционным ценностям отечественной культуры приходит постмодернистская культура, когда школы захлестывает волна духовно-нравственного релятивизма, внедряющегося с запада через средства СМИ и систему современного образования в неокрепшие души и сердца молодёжи. Говоря словами классика, как «не впасть в отчаяние»! Уже не для кого не секрет, что наши ученики становятся неспособны к чтению серьёзной литературы, происходит разрушение их творческого воображения, природное, естественное слово заменяют суррогаты. Но не только о чтении и грамотном письме сегодня речь, а о гораздо большем – об утрате словесной культуры - основы национального самосознания. И. Бунин когда-то предупреждал [2]:
Умейте же беречь Хоть в меру сил. В дни злобы и страданья, Наш дар бессмертный - речь. Не сберегли!
Тревожное, горькое знамение нашего времени точно подмечает поэт Н. Зиновьев [3]:
Мы спали на русской печи, Счастливые русские дети. В печи мать пекла калачи, Вкусней не встречал я на свете.
Ты, память, давай не молчи! Как вены, вскрывай свои дали Про то, как на этой печи Мы русские сказки читали.
Где нынче та русская печь? А там, где и русская речь. Инновации, реформы и преобразования, различные культурно-образовательные инициативы сыплются сегодня на систему образования, как из рога изобилия, но гуманитарные знания становятся всё менее приоритетными, а русская литература всё более утрачивает своё ведущее положение. Между тем, наш отечественный традиционный опыт воспитания и образования давал миру такие результаты, такие великие умы и глубины человеческого духа, которые западу и не снились. Поэтому тем, кто хочет направить наше образование в иное русло, не имеющее прочных национальных, почвенных корней, хочется сказать словами С. Сырневой: «И щедрот иноземных к нам некуда лить, ибо чаша была и осталась полна» [4]. Причины падения интереса к чтению у взрослых и детей разные, но все они, по словам главного редактора «Русского дома» А.Н. Крутова, отражение того духовного кризиса, в который погрузилось наше общество. А.А. Бобров в статье «Стоцветные стёкла» приводит следующие цифры результатов исследования Аналитического центра Ю. Левады «Массовое чтение в России»: «34% опрошенных вообще не имеют дома книг, 37% россиян не читают книг вовсе, 52% книг не покупают. Журналы вообще не читают 39% россиян и 59% - книг не покупают. Библиотеками сегодня пользуются лишь 20% взрослого населения». Приводя поэтические строчки великого книжника и просветителя В. Брюсова о своём детстве: «С какою жадностью, как плотно я приник / К стоцветным стёклам, к окнам вещих книг…», автор статьи с горечью восклицает: «Неужели наши дети будут видеть только голубеющий телеэкран или компьютерную картинку вместо стоцветных окон вещих книг, пробуждающих мысль и душу?» [5]. Между тем, когда-то, по словам В. Розанова: «Вся Греция и Рим питались только литературою: школ, в нашем смысле, вообще не было! И как возросли. Литература, собственно, есть единственная школа народа, и она может быть единственною и достаточною школою…» [6]. Но зачем ходить так далёко, мы знаем это и по собственному опыту, достаточно вспомнить нашу отечественную историю: в том, что Русь, спустя короткое время после Крещения, стала зваться святой, большая заслуга и книжного просвещения. От самого возникновения русской письменности отечественная литература была Божьей избранницей: имела опору в Евангелии, воспитывала человека по образу и подобию Божию, основной её задачей всегда было воспитание чувств. Первыми русскими писателями были митрополит Иларион, преподобный Феодосий Печёрский, преподобный Нестор-летописец, Кирилл Белозёрский, Епифаний Премудрый… Героями отечественной литературы всегда были русские святые, праведники, защитники Отечества, строители и труженики. «Прежнее искусство, - писал В. Соловьёв, - отвлекало человека от той тьмы и злобы, которые господствуют в мире, оно уводило его на свои безмятежные высоты и развлекало его своими светлыми образами…», просветляло и перерождало человека [7]. Проведу, быть может, смелую параллель: вспомните, какой ненавистью врагов Православия были окружены всегда его святыни. Взрывали храмы, расстреливали (!), сжигали иконы.… Нашему народу выпало великое счастье: владеть бесценными сокровищами, самыми дорогими святынями - русским языком и отечественной словесностью. Так, может быть, поэтому их хотят подменить ныне иными наречиями? И если раньше выкалывали глаза на ликах святых, то сейчас хотят вырвать язык у народа те, для кого просвещение и развращение суть слова-синонимы. Эти люди знают, что «человек чувствующий ужаснётся чужой нищете, не оставит в беде ближнего. Он всегда думает больше, чем о благополучии своего желудка. Разве чувствующий человек согласится с отравлением рек и океанов, с уничтожением народов и языков, с циничным унижением России и всего русского в самой же России?» [8] Что может быть страшнее безъязыкой нации, денационализированного поколения Иванов, которое уже не в силах будет выразить достойными словами лучшие порывы души и высокие чувства? И если это так, тогда вопрос преподавания гуманитарных предметов становится вопросом сохранения нации, а изучение русского языка и литературы, по словам писателя В. Крупина, самым патриотическим делом, которое совершается в нашей школе. Нынешнее реформирование преподавания уроков литературы чаще всего состоит в переработке учебников, появлении различных вариативных программ литературного образования. Меняются тексты, количество часов, расширяется круг авторов. С болью пишет В.Г. Распутин об этих реформах: «И вот уже в школьных программах напротив одного ряда другой, несовместимый с первым и приготовленный для его замещения: напротив Пушкина «свой Пушкин», к примеру, Бродский, напротив Есенина «свой Есенин», к примеру, Высоцкий, напротив Достоевского - Сорокин, напротив Толстого с «Войной и миром» - Войнович с «Чонкиным», напротив Белинского «свой Белинский», к примеру, Ерофеев... Я говорю «к примеру», потому что имена второго ряда могут меняться, но ни в коем случае не меняется сама его духовная составляющая. Фигуры эти, разумеется, могут быть в литературном процессе, и они там есть, но зачем же их включать в рацион материнского молока, ибо школьное образование и есть материнское молоко, продолжающее необходимое кормление с пеленок, и если оно не отвечает этому назначению и этому составу, если оно превращено в молоко хищной волчицы - так чего же тогда и ждать?! Рука вершителей образования поднимается уже и на «Евгения Онегина», и на «Героя нашего времени», и на «Тараса Бульбу». Стандарты по литературе все больше и больше теснят Пушкина, Тютчева, Фета, Некрасова, Блока, Есенина, выброшены «Конек-Горбунок» Ершова, «Аленький цветочек» Аксакова, «Снегурочка» Островского, не стало Кольцова, прежних народных былин и сказок. Поднялась чья-то рука на Лескова, А. Толстого… Подмены, подмены, подмены... «Мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово!» - поклялась в блокадном Ленинграде Анна Ахматова, тоже теснимая теперь в школе, - и тогда от внешнего врага действительно сохранили, потому что учились по старым учебникам» [9]. Заметим, что в них материал подбирался на глубоком понимании возрастных и психологических особенностей детей, важной задачей являлось формирование художественного вкуса, самостоятельности мышления, гармоничного единства поступков и чувств. И даже если в них не было ни строчки о Боге (в соответствии с «генеральной линией») - Бога боялись, в Бога верили. И если внимательно вглядеться в образы положительных героев этих книг, в их поступки и дела, то станет очевидным: их внутренний настрой мыслей и чувств был всё-таки обращен к Богу. Пример тому - многие произведения о Великой Отечественной войне. Эти проверенные временем книги были призваны заложить в детские души чувства ответственности за родную землю («Жила бы страна родная, и нету других забот!»), родственности и сочувствия ко всему живому, честность в слове и поступке, привить им любовь к матери и Отечеству. Перечитав весь текст федерального компонента государственного стандарта по литературе, я не встретила имен замечательных русских поэтов Н. Тряпкина и Н. Туроверова. Да разве можно нам сейчас представить русскую литературу без этого невыразимого художественного наслаждения от чтения полных удивительной гармонии и красоты стихотворений самобытного национального поэта Н. Тряпкина «А на улице снег», «Скрип моей колыбели», «Старинные песни», «Зимний вечер», «Хозяин», «Я свято чту фамильное родство», «Русь», «Мать»? Разве могли мы представить раньше, как расцветёт, до какой духовной высоты поднимется поэзия упования Г. Горбовского и В. Кострова, творчество которых, несомненно, должно быть представлено более полно в программах по литературе? Да и какая же это русская поэзия без имён А. Передреева, А. Прасолова, О. Фокиной, В. Афанасьева, Л. Сафронова, С. Сырневой, Н. Рачкова, Н. Зиновьева (список поэтов можно продолжить), в чьих произведениях «безрассудная вера» («наша Родина самая лучшая и богатая самая»), русская тема, русская боль, тревожная совесть, «думы вечные»? Достойное место в учебниках литературы должны занять и произведения современных прозаиков В. Распутина, В. Белова, В. Астафьева, Е. Носова, В. Крупина, В. Личутина, В. Дёгтева, В. Лихоносова. Ну, до каких же пор мы будем всё транзитом через совесть? В настоящее время просто необходимо углубить основания и восстановить высоту критериев отбора литературных произведений, отстоять идею «естественного неравенства» произведений литературы и искусства, «остановить уравнивание в правах всего и вся». В книге «Сто великих книг» Ю. Абрамова и В. Дёмина приводятся примеры такого отбора. «Из истории хорошо известно, как отбирал древнеримский учёный-энциклопедист Плиний Старший: из 12 тысяч доступных ему манускриптов – 2 тысячи томов, а уже из них составил 35 тысяч «фактов», помещённых в 37 «книгах-главах». А вот византийский патриарх Фотий признавал достойными чтения и изучения 280 произведений от Геродота до Сергия Исповедника (IX век)» [10]. Примером тщательного отбора книг для чтения, вдумчивого, серьёзного подхода к нему, могут служить рекомендательные списки для чтения, которые создаются во всех странах. Они являются результатом «долгого и кропотливого исследования – экспертных опросов, анализа существующих рекомендательных указателей, математической обработки статистических данных, но главное, конечно, неформализованного анализа всего корпуса произведений» [10,с.6]. «Не может «чёрная икона» Малевича обладать теми же правами и тем же культурным статусом, что и подлинная икона»; нельзя не кощунствуя, признавать равновеликими феномен Шукшина и группы «Тату». А ведь на одной из научно-практических конференций на тему: «Герой В. Шукшина как воплощение национального характера» исследователи творчества В. Шукшина всерьёз размышляли о том, чтобы провести международный семинар и «проанализировать природу долговременного интереса зрителя к криминальной романтике «Калины красной» и группе «Тату» [11]. Трудность преподавания предмета заключается и в отсутствии единой системы-концепции школьного литературного образования, где в целостном единстве были бы представлены все его аспекты вкупе с всесторонней работой над словом и глубоким осмыслением произведений отечественного словесного искусства. На протяжении многих лет существовали определённые установки восприятия художественного произведения, учащимся навязывались однобокие штампы и стереотипы, многие из которых остаются в сознании людей до сих пор и продолжают присутствовать на страницах современных учебников литературы. Необходимо преодолеть эти штампы обезбоженного анализа художественных текстов! Необходимо также вернуть в школу уроки риторики, логики, сравнительное языкознание – все предметы словесности. Ещё одна важная проблема - создание такой системы подготовки педагогов, которая способствовала бы их совершенствованию в профессии, духовному возрастанию и воспитанию через осознание той ответственности, которую накладывает на них преподавание столь важного предмета. Надо отметить, что даже в самой глубокой древности люди знали: нельзя вооружать острым оружием убеждающей речи безнравственного человека. Древние греки выдвигали три главных закона риторики: этос (нравственное, моральное право на убеждающую речь), логос (созидательная идея, творческая мысль в речи говорящего) и пафос (эмоциональная сила духа речи, влияющая на сердца слушателей). Поэтому личность учителя, его нравственные качества и позиция, способность к «труду и вдохновенью», дар слова, несомненно, имеют ключевое значение в преподавании словесности. Необходимо также творческое мастерство, способность к саморазвитию, знание теории и современной методики преподавания, постоянное самообразование, изучение и пристальное перечитывание текстов художественных произведений и тех научных трудов, которые формируют сознание преподавателя русской литературы. Из множества таких работ можно выделить труды И. Анненского, Г. Адамовича, В. Розанова, В. Кожинова, Ю. Тынянова, М. Бахтина, Б. Томашевского, И. Киреевского, И. Ильина, М. Дунаева, А. Топорова, А. Шахматова, Д. Лихачёва, В. Соловьёва – всех тех, для кого, по словам И. Киреевского, «общая цель - благо Отечества, и общее средство – литература». Интеллектуальные и духовные открытия педагогов, труд ума и души непременно найдут своё место на уроках и помогут уйти от скучного сообщения знаний и тренировки умений и навыков. Литературный критик В.В. Розанов писал, что учитель является центром и душой школы, единственным и значащим её творцом. Ещё более важна личность преподавателя отечественной словесности. Деятельность его – деятельность особая, формирующая нравственность, духовный мир человека. Его предназначение должно быть сродни священству, оно состоит в том, чтобы воскресить душу ученика, спасти его, отстоять «заповедники души». Но духовное просвещение возможно только тогда, когда в тебе есть свет, а иначе просвещать нечем. Только тогда, когда в тебе самом звучит это «русское слово, издалека-далеко доносящее родство всех, кто творил его и им говорил; когда великим драгоценным закромом, никогда не убывающим и не теряющим сыта, содержится оно в тебе в необходимой полноте, всему-всему на свете зная подлинную цену; когда плачет оно, это слово, горькими слезами уводимых в полон и обвязанных одной вереей многоверстовой колонны молодых русских женщин; когда торжественной медью гремит в дни побед и стольных праздников; когда безошибочно знает оно, в какие минуты говорить страстно и в какие нежно, приготовляя такие речи, лучше которых нигде не сыскать, и как напитать душу ребенка добром, и как утешить старость в усталости и печали - когда есть в тебе это всемогущее родное слово рядом с сердцем и душой – вот тогда ошибиться нельзя. Оно, это слово, сильнее гимна и флага, клятвы и обета; с древнейших времен оно само по себе непорушимая клятва и присяга. Есть оно - и все остальное есть, а нет - и нечем будет закрепить самые искренние порывы» [12]. И если мы будем постоянно об этом помнить, то мы не потеряем ни своих детей, ни своё Отечество.
Примечания
|
