Главная \ Проба пера \ Наша Победа

« Назад

Наша Победа  17.11.2021 23:39

Наша Победа    

    За окном  - апрель. Летит наискосок последний мелкий снежок, а свежая зелёная травка уже набирает силу, пробивается на яркое солнышко. Воскресный день. В доме -  никого. Хорошо так, тихо. И у меня в душе - предчувствие весны, тёплых деньков, какой-то особенной радости и … Победы.

   Она особенно чувствуется теперь, в эти весенние дни, она везде: на улицах и площадях моего города, украшенного с особой заботой к Великому Дню. Она звучит в сотовых моих друзей, скачавших себе на звонок победный Марш славянки.  Она в воспоминаниях Ветеранов, пришедших к нам в колледж на уроки и классные часы. Она в фильмах о войне, которые мы смотрим с отцом почти каждый вечер. Она крутится в моей голове услышанной где-то в сквере фронтовой песней, и я, сама того не замечая, пою её сердцем по дороге в колледж и домой.

 Победа смотрит на меня с фотографии в семейном альбоме. Смотрит в упор взыскующими и внимательными глазами моего прадеда.

  - Привет тебе, прадед. Как хорошо, что ты у меня был… Как хорошо, что ты у меня есть!  Я горжусь тобой! Ты у меня молодец! Вчера в колледже нам сказали, что мы можем принять участие в акции «Бессмертный полк». Спасибо тебе за то, что благодаря тебе, я смогу принять участие в этом Марше и почувствовать себя сопричастной к Великой Победе и нашей могучей и славной Родине…

 Я листаю альбом и беру в руки пожелтевший от времени листок. Его нашли бойцы 314-ой Кингисеппской ордена Кутузова стрелковой дивизии 1074-го  полка у погибшего рядового Кузьмина Трофима Алексеевича в нагрудном кармане гимнастёрки вместе с наградными документами, домашним адресом и фотографией молодой жены с ребёнком на руках. На старом листке фронтовой газеты – стихотворение поэта-фронтовика С. Гудзенко, датированное 1942-ым годом. Видно, чем-то запало оно в душу молодому бойцу, если он сохранил его на войне.

    Когда я его читаю, я представляю своего прадеда молодым, безусым, с ясными глазами, таким, каким вижу его на фотографии военных лет. Я наблюдаю, как в окопе или блиндаже, в редкие часы затишья он разворачивает фронтовую газету и читает эти проникновенные строки. Он шепчет их про себя одними губами, задумывается, смотрит куда-то вдаль… 

Такое небо!

        Из окна

посмотришь черными глазами,

и выест их голубизна

и переполнит небесами.

Отвыкнуть можно от небес,

глядеть с проклятьем

                и опаской,

чтоб вовремя укрыться в лес

и не погибнуть под фугаской.

            Когда-то давно перечитывая не раз это стихотворение, глядя на чёрно-белую фотографию прадеда  я пытала свою бабушку:

 - Скажи, какого цвета были глаза у твоего отца?

Оказалось, голубые…  

     Был он, по словам бабушки, высокий, статный, сильный, любил петь, и на покосах, в редкие минуты отдыха, лёжа в высокой траве,  любил слушать пенье птиц и подолгу смотреть в высокое ясное небо.

     Как же нужно было убить в человеке войной всё, чтобы его голубые глаза почернели от горя, чтобы  на родные небеса он глядел «с проклятьем и опаской»? 

И можно месяц,

           можно два

под визг сирен на землю падать

и слушать,

       как шумит трава

и стонет под свинцовым градом.

Я ко всему привыкнуть смог,

но только не лежать часами.

 ...И у расстрелянных дорог

опять любуюсь небесами.

   Я беру в руки шкатулку, где хранятся две прадедовских медали: «За оборону Ленинграда» и «За отвагу», читаю наградные документы: «За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками…».

   Нет, не только укрывался в лесу и падал на землю мой прадед, погибший в июне 1944 года  на той  войне… Он сделал всё, чтобы люди его любимой родины могли любоваться чистым мирным небом, слушать пенье птиц в весеннем лесу, растить детей и читать стихи любимым.

    За окном  - апрель. Летит наискосок последний мелкий снежок, а свежая зелёная травка уже набирает силу, пробивается на яркое солнышко. Я поднимаю к нему голубые глаза, доставшиеся мне в наследство от моего прадеда, и тихонько шепчу ему:

 - Смотри!

     И мы любуемся  с ним высоким чистым небом, слушаем, как щебечут птицы, радуясь теплу, и в моей душе - предчувствие весны, ясных деньков, какой-то особенной радости и … нашей с прадедом Победы.

  За окном  - апрель. Летит наискосок последний мелкий снежок, а свежая зелёная травка уже набирает силу, пробивается на яркое солнышко. Воскресный день. В доме -  никого. Хорошо так, тихо. И у меня в душе - предчувствие весны, тёплых деньков, какой-то особенной радости и … Победы.

   Она особенно чувствуется теперь, в эти весенние дни, она везде: на улицах и площадях моего города, украшенного с особой заботой к Великому Дню. Она звучит в сотовых моих друзей, скачавших себе на звонок победный Марш славянки.  Она в воспоминаниях Ветеранов, пришедших к нам в колледж на уроки и классные часы. Она в фильмах о войне, которые мы смотрим с отцом почти каждый вечер. Она крутится в моей голове услышанной где-то в сквере фронтовой песней, и я, сама того не замечая, пою её сердцем по дороге в колледж и домой.

 Победа смотрит на меня с фотографии в семейном альбоме. Смотрит в упор взыскующими и внимательными глазами моего прадеда.

  - Привет тебе, прадед. Как хорошо, что ты у меня был… Как хорошо, что ты у меня есть!  Я горжусь тобой! Ты у меня молодец! Вчера в колледже нам сказали, что мы можем принять участие в акции «Бессмертный полк». Спасибо тебе за то, что благодаря тебе, я смогу принять участие в этом Марше и почувствовать себя сопричастной к Великой Победе и нашей могучей и славной Родине…

  Я листаю альбом и беру в руки пожелтевший от времени листок. Его нашли бойцы 314-ой Кингисеппской ордена Кутузова стрелковой дивизии 1074-го  полка у погибшего рядового Кузьмина Трофима Алексеевича в нагрудном кармане гимнастёрки вместе с наградными документами, домашним адресом и фотографией молодой жены с ребёнком на руках. На старом листке фронтовой газеты – стихотворение поэта-фронтовика С. Гудзенко, датированное 1942-ым годом. Видно, чем-то запало оно в душу молодому бойцу, если он сохранил его на войне.

    Когда я его читаю, я представляю своего прадеда молодым, безусым, с ясными глазами, таким, каким вижу его на фотографии военных лет. Я наблюдаю, как в окопе или блиндаже, в редкие часы затишья он разворачивает фронтовую газету и читает эти проникновенные строки. Он шепчет их про себя одними губами, задумывается, смотрит куда-то вдаль… 

Такое небо!

        Из окна

посмотришь черными глазами,

и выест их голубизна

и переполнит небесами.

Отвыкнуть можно от небес,

глядеть с проклятьем

                и опаской,

чтоб вовремя укрыться в лес

и не погибнуть под фугаской.

            Когда-то давно перечитывая не раз это стихотворение, глядя на чёрно-белую фотографию прадеда  я пытала свою бабушку:

 - Скажи, какого цвета были глаза у твоего отца?

Оказалось, голубые…  

     Был он, по словам бабушки, высокий, статный, сильный, любил петь, и на покосах, в редкие минуты отдыха, лёжа в высокой траве,  любил слушать пенье птиц и подолгу смотреть в высокое ясное небо.

      Как же нужно было убить в человеке войной всё, чтобы его голубые глаза почернели от горя, чтобы  на родные небеса он глядел «с проклятьем и опаской»? 

И можно месяц,

           можно два

под визг сирен на землю падать

и слушать,

       как шумит трава

и стонет под свинцовым градом.

Я ко всему привыкнуть смог,

но только не лежать часами.

 ...И у расстрелянных дорог

опять любуюсь небесами.

    Я беру в руки шкатулку, где хранятся две прадедовских медали: «За оборону Ленинграда» и «За отвагу», читаю наградные документы: «За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками…».

    Нет, не только укрывался в лесу и падал на землю мой прадед, погибший в июне 1944 года  на той войне… Он сделал всё, чтобы люди его любимой родины могли любоваться чистым мирным небом, слушать пенье птиц в весеннем лесу, растить детей и читать стихи любимым.

    За окном  - апрель. Летит наискосок последний мелкий снежок, а свежая зелёная травка уже набирает силу, пробивается на яркое солнышко. Я поднимаю к нему голубые глаза, доставшиеся мне в наследство от моего прадеда, и тихонько шепчу ему:

 - Смотри!

     И мы любуемся  с ним высоким чистым небом, слушаем, как щебечут птицы, радуясь теплу, и в моей душе - предчувствие весны, ясных деньков, какой-то особенной радости и … нашей с прадедом Победы.